Под запрет могут попасть игрушки-чудовища из популярной серии "Школа монстров". Проблемой взаимосвязи игрушек и детской психики обеспокоился, в частности, депутат Госдумы Константин Субботин. Он обратился в правительство с просьбой провести психолого-педагогическую экспертизу таких игрушек, как, например, куклы из серии "Школа монстров" (Monster High). Субботин считает, что нужен также специальный госорган, который бы занимался контролем за производством товаров для детей. "Школа Монстров" (англ. Monster High) — американская серия фэшн-кукол, созданная Гарретом Сэндером и проиллюстрированная Келли Райли. Релиз серии состоялся в июле 2010 года. Персонажи вдохновлены фильмами ужасов и классическими историями о чудовищах. Так, большая часть персонажей серии связана с образами знаменитых Дракулы, Чудовища Франкенштейна, Оборотня, Мумии, Призрака Оперы, Банши и т.д.
Эхо Москвы
Комментарии Игрушка для ребенка - не "пример для подражания", а материал для игры Екатерина Реморенко: – Прежде чем переходить к разговору о конкретных игрушках, надо заметить, что на первом месте по влиянию на детскую психику стоят родители, их отношения между собой и с ребенком. Любой ребёнок прежде всего чувствителен к этим отношениям; конфликты и травмы, полученные в них, он обыгрывает в своих играх. Кроме того, важно понимать, что игрушка для ребёнка - это не «пример для подражания», а материал для игры. Детская игра - своеобразная терапия, где ребенок справляется с разными жизненными вызовами. В игре встречаются и злодеи, которых ребенок «побеждает». Дети заимствуют для игры сказочные образы героев из мультфильмов, фильмов и книг. Игрушки, как и сказки, книги и фильмы, безусловно, оказывают своё влияние и могут травмировать детскую психику, если их содержание неадекватно возрасту. Поэтому игрушки должны проходить экспертизу у возрастных психологов, и на них желательна такая же маркировка, как и на фильмах. Игрушки серии Monster High (так же, как и одноименный мультсериал), безусловно, не подходят для детей дошкольного возраста. Это достаточно агрессивные образы, кроме того, сама тема смерти еще отсутствует в психологической реальности дошкольника. Для младших подростков (целевая аудитория мультфильма) игрушки вряд ли представляют опасность. Однако эстетическую оценку этих образов должны дать сами родители. Кроме возрастных, есть еще и индивидуальные различия детского восприятия и развития. Именно родители, лучше других зная своего ребёнка, могут оценить, стоит ли покупать ему ту или иную игрушку. Если родителей что-то беспокоит в поведении ребёнка, они должны обратиться к специалисту. Запрет в данном случае не может быть решением проблемы, поскольку способствует перекладыванию родительской ответственности на “внешние инстанции”, государство и т.д. Ответственная родительская позиция особенно важна, с учетом того, о чем мы говорили вначале: именно отношения с родителями и отношения взрослых между собой - это и пример для подражания, и наиболее ранящий фактор для детской психики. Анастасия Белолуцкая: - Я считаю, что куклы из серии «Школа Монстров» (Monster High), нежно называемые своими юными хозяйками “монстряшками", имеют полное право находиться в детских: как с точки зрения материалов, так и в отношении «психологической составляющей». «Педагогической составляющей» у самих игрушек, строго говоря, не бывает. Ее при желании может добавить играющий с ребенком взрослый. Задача умного взрослого рядом с ребенком - не фильтровать содержание, а совместно вырабатывать отношение к тем или иным "образцам поведения". В этом смысле "монстряшки" предоставляют большой простор для "обыгрывания". Например, когда у нас с Олей появилась Франки Штейн, она, конечно, среди разноцветных пони, плюшевых зайцев и легкокрылых Winks смотрелась как такой... трудный подросток на балу благородных девиц. В игре сразу появились новые мотивы: "Ты - другая, не такая, как мы" - примерно такую мысль транслировали "исключительно положительные" игрушки устами моей дочери. При этом Франки (опять же устами Оли, естественно) совсем как положено подростку ерепенилась, вела себя "по мультику" - резковато, местами грубовато, но, заметим, без намека на подлость или лживость. Просто она отстаивала свое право делать так, как ей, как говорит дочь, "положено по природе": гулять накладбище, спать в гробу и держать домашнего дракончика. Мои попытки пробраться в игру под видом "зайчика" и как-то сгладить ситуацию, дочкой были пресечены на корню словами "Мама, пусть побудет такой, какая она есть!". Ну, и разобрались они там как-то: Франки, благодаря своей повышенной гибкости, была назначена на роль "проводителя тренировок по йоге", на чем и угомонилась. И без всяких, замечу, запретов. В психологическом отношении к «монстряшкам» вообще сложно предъявить претензии – они даже не страшные. Вполне милая команда: крепко дружат, учатся, соревнуются, решают общие конструктивные задачи. Позитивно разбавляют своими серо-зелеными физиономиями несколько приторный розово-воздушный мирок девчачьих детских. К тому же они действительно очень пластичны – возможности ручек и ножек позволяют принимать почти любые позы, что делает их порой крайне выразительными. А что до связи с «потусторонним миром»…Так кто ж в нее верит? Уж точно не девчонки-дошкольницы. Татьяна Волосовец: - С точки зрения современной педагогики и психологии, дети в процессе игры идентифицируют себя с персонажем, в игре формируется ролевое поведение, и, следовательно, развитие сюжета представляется мне далеко не детским, т.к. одним из аксессуаров к куклам "Монстр Хай" является кукольный гроб. Хотелось бы родителям, чтобы, играя с куклой, их дочь представляла себя мамой, которая свою дочку-куклу укладывала бы спать в гроб? В связи с тем, что игровое поведение может проецироваться на реальный мир и наоборот, необходимо задуматься о нравственных категориях, которые у детей находятся в стадии формирования. Психолого-педагогическое профессиональное сообщество и родители озабочены тем фактом, что стремительными темпами растет агрессивность подростков, которая вызвана, в том числе, и чрезмерным увлечением подобными играми с сомнительными игровыми персонажами. С моей точки зрения, конечно, за этими вещами должен быть установлен очень жесткий государственный контроль. И маркировки на упаковках игр и игрушек должны быть обязательно с указанием возраста и запрета на продажу лицам моложе указанных лет. Иначе коробочки с "монстриками" могут попасть в руки не только младших школьников, но и дошкольников, что совершенно недопустимо в силу возрастных особенностей маленьких детей. Безусловно, необходим здравый смысл при организации и проведении такого рода экспертиз - речь идет не о запрете всех игрушек иностранного производства, а лишь о тех, которые могут негативно повлиять на психологическое здоровье детей. Александр Сидоркин: - В психологической науке отсутствуют доказательства того, что детские страшилки наносят какой-то вред детской психике. Они существуют столько, сколько существуют дети: страшные истории, картинки, игрушки. Страшилки – неотъемлемая часть детского фольклора. В этих культурных формах дети как бы отчуждают собственные страхи, делают страшное нестрашным. Halloween, как и русские колядки, относятся именно к этим древним празднованиям победы над собственным страхом. Массовая коммерческая культура просто использует эту вечную потребность детей и взрослых в преодолении своих страхов; сам же феномен никак не изменился. Вопрос о допустимой степени вмешательства государства в частную жизнь граждан. При отсутствии доказательств прямого вреда, можем ли мы доверять родителям в выборе игрушек для своих детей? Есть огромная разница между защитой психики детей и защитой детской нравственности. В первом случае мы можем опираться на данные науки, а во втором случае нам просто не на что опираться. Уверен, что в религиозных семьях такие игрушки и сейчас не покупают, но есть ли у светского государства право навязывать моральный выбор всем родителям? Конечно, нет, и вновь введенный орган начнет просто высасывать из пальца какие-то критерии. Поэтому уральский депутат должен сделать выбор для своей семьи и оставить это право всем остальным родителям. Есть еще и практическая сторона вопроса: мне кажется совершенно безответственной идея создания еще одного контролирующего государственного органа. У нас экономика и так зарегулирована до предела, и последнее, что нам нужно, – это еще одна бюрократическая структура, которая будет стоить немалых денег налогоплательщикам и создавать новые коррупционные нагрузки на бизнес. Ольга Шиян: - Идея провести психолого-педагогическую экспертизу вполне разумная. Заодно эксперты объяснят взволнованным родителям, от имени которых говорит депутат, что влияние любых игрушек (а также компьютерных игр, телепередач и пр.) на детскую психику весьма опосредованное: собственно, неизмеримо меньше влияет любая игрушка, чем отношения, которые складываются между ребенком и родителями. Кроме того, психологи наверняка предупредят депутата о том, что не стоит путать причину и следствие: сам факт интереса к подобным игрушкам – это способ выражения и изживания детских страхов. А вот появление госоргана, который будет заниматься «контролем за производством товаров для детей», приведет только к процветанию черного рынка. Правда, куда проще создать орган, чем условия для производства качественных отечественных игрушек. Е.О.Смирнова, М.В.Соколова, А.Абдулаева и др., специалисты Центра игры и игрушки МГППУ: – Куклы Монстры Хай – явление относительно новое – они активно вошли в жизнь наших детей всего несколько лет назад, поэтому говорить о разрушительных последствиях этого персонажа пока трудно. Научных исследований этого ещё нет, хотя они необходимы, чтобы достаточно объективно и убедительно говорить о последствиях явления. В настоящее время на этот вопрос можно ответить только на основе знаний о возрастных особенностях детей и отдельных наблюдений. Куклы этого вида предназначены для детей подросткового возраста (от 12-13 лет), когда появляется особый интерес к инфернальным реалиям – различные приколы, искажения реальности и прежде всего образа человека. Это своеобразный этап освоения реальности, пробы своих границ. Проблема в том, что эти куклы попадают в игрушечные магазины, а следовательно в руки дошкольников. А в этих руках монстры становятся обычными куклами. Как показывают наблюдения, малыши, привыкшие к подобным куклам, не считают их пугающими или уродливыми, они играют с ними как с обычными куклами (кормят, причёсывают, гуляют). Казалось бы, в этом ничего плохого. Но риск в том, что подобные куклы стирают грань между красивым и уродливым, страшным и симпатичным и в широком смысле между добром и злом. В этом смысле они могут препятствовать становлению этических и эстетических представлений детей и этим наносить вред личностному развитию. Однако этому же способствует огромный объём информационной продукции, который потребляют наши дети. Это те же мультфильмы «Монстры Хай» (откуда пришли эти куклы) и множество других очень страшных мультиков, и действительно страшные телепередачи, и многие детские книжки с ужасными картинками и пр. Все это запретить невозможно. Законодательно и однозначно определить критерии опасного и безопасного контекста тоже абсурдно. Так что психологи не рекомендуют данные куклы для детей, но запрещать их считают нецелесообразным. В данном случае главное – не оставлять маленьких детей наедине с этой чертовщиной (как и со всякой другой) и выбирать более соответствующие возрасту игрушки.
Елена Головинская, Самара: – Поскольку игра, атрибутом которой являются встревожившие игрушки, - явление сложное, то и простого решения, а тем более путем механического изъятия какого-то элемента, быть не может. "Бить за натурализм" в понимании игры предлагал еще Л.С. Выготский. Об этом во введении к "Психологии игры" рассказывает Д. Эльконин. Там же приводится тезис Выготского "мнимая ситуация — путь к абстракции", который Элькониным развернут, исследован и доказан: "Человеческая игра — это такая деятельность, в которой воссоздаются социальные отношения между людьми вне условий непосредственно утилитарной деятельности". Именно отвлечение от утилитарности и дает возможность сосредоточиться на социальной стороне. В игре никогда не воспроизводятся все подробности, это своего рода тренажер для определенных социальных ролей. Но в результате в игре "преобразуются действия ребенка и его отношение к действительности". В "Школе монстров" использован традиционный сюжет "игра в школу". При этом он усложнен - поскольку куклы (и весь шлейф игр и видеосюжетов) адресованы школьникам, то это уже не столько "знакомство с профессией учителя" и "подготовка к новой социальной роли ученика", сколько разные модели взаимоотношений со сверстниками и способы освоения различных ролей, в том числе бытовых - вплоть до участия в семейном распределении труда. Подростку, ведущий вид деятельности которого, как известно, интимно-личностное общение со сверстниками, недостаточно посадить за парты традиционных кукол, и разбавить их зайками и мишками тоже не получится. В СССР разнообразие обеспечивалось, например, за счёт кукол в костюмах разных народов и - верх роскоши - кучерявыми негритятами. Но сегодня такие различия - по костюму и цвету кожи - понятные взрослым и принимаемые ими в качестве необходимого разнообразия, для играющих - норма. А подросток как раз нацелен на идентификацию себя как индивидуальности (для чего нужен разнообразный фон) и на установление отношений с отличающимися по разным признакам сверстниками как значимой группой. Поэтому новые куклы и пользуются успехом. Они отвечают возрастной потребности и современной действительности (показателен слоган «Будь собой, будь уникальным, будь монстром!»). Так что мечта депутата "взять все лучшее из СССР" несбыточна - уже взято и переварено. Живем дальше. Кстати, если посмотреть в Википедии, например, характеристики персонажей, то окажется, что не так однозначен черт, как его малюет традиционное представление. И становится ясно, и почему эти куклы популярны, и почему они не воспринимаются детьми как "пропагандисты" загробного мира. Да они просто милашки! При этом заданные характеры (в отличие от сказочных, где герой - всегда герой, разве что ленив, а враг всегда узнаваем) драматичны: чего стоит вампир с боязнью крови. Монстры, несмотря на имеющихся именитых и могущественных родственников, сами решают свои вполне человеческие проблемы, печалятся, интригуют, конфликтуют, заботятся. И для них укладываться спать в кровать в виде гробика вполне естественно - это их мир. Так двухлетний малыш укладывает кошку на подушку в кровать, возит в коляске, но старший дошкольник - уже на коврик рядом с кроватью. Вообще "Красавица в гробу" - сюжет волшебной сказки, он не придуман для школы монстров. И по-прежнему остается, наряду с другими сюжетами, подробно проанализированными В. Я. Проппом, одним из отражений некогда важнейшего социального института - обряда инициации, и работает в более широком понимании архетипа (К. Юнг). Кстати, а почему пушкинское "в той горе во тьме печальной гроб качается хрустальный..." - не вызывает такой критики, т.е. тревоги, испуга? Потому что в том красивом гробу красавица? Но разве это не более ужасно, чем монстр в гробу? Интересно, что депутат (и не только он) озаботился именно материальным воплощением - куклами, и спокоен в отношении виртуального - очень популярного и во много раз более доступного - контента. Возможно потому, что там нет традиционного, привычного населения, "подвинутого" монстрами. Или это более интимная и не замечаемая взрослыми сфера. Или дело в самом понимании виртуального пространства, которое шире и более открыто для "темных" сторон жизни. (И это другая сторона проблемы. Речь не только о чуждых персонажах, но и об односторонне табуированной у нас теме смерти. Ситуация с куклами показывает, что она рассматривается как безусловно закрытая для "детей" в игре, но вполне возможная в обыденном и общедоступном медиапространстве - ведь ни разу не было инициатив по ограничению такой информации в новостных сюжетах, а программы о мистическом и непознанном растут, как грибы, и идут на ТВ во вполне детское время). Получается, что угроза ощущается только на визуальном уровне: убрали или хотя бы маркировали экспертизой непривычных - и именно потому воспринимаемых как опасные - кукол - и гармония достигнута. Но это восприятие - взрослыми - людьми, выросшими на ином, очень ограниченном видеоряде. И становится очевидным, что дети и взрослые боятся разного. Дети не ставят себе барьеров не только по отношению к теме смерти, но и по отношению ко всем проявлениям жизни - они воспринимают её такой, какая она есть. Они хоронят бабочек и таракашек, переживают. Не определив границ "свой - чужой", не создав визуальных завершенных образов "своих" и "врагов", они способны достичь понимания с теми, кто взрослыми - в силу особенностей их воспитания и жизненного опыта, стереотипов однозначно маркируется как "чужой, т. е. безусловно враг". Всего ничего тому назад - в начале 19 века - маялся в царскосельском лицее "друг бесценный" Дельвиг, которому при сильной близорукости запрещали пользоваться очками - тогда взгляд сквозь них на собеседника воспринимался как высокомерный, деМОНСТРативный, что для лицеистов было недопустимо. Чем шире и разнообразнее круг воспринятых и эмоционально пережитых в детстве образов, тем лучше ребенок подготовлен к вхождению в мир - непростой, неоднозначный. Тем проще ему в этом мире коммуницировать, тем меньше монстров, т.е. потенциальных угроз ему встретится. Очевидно, что сегодня ограничить встречи с непривычным и непохожим не получится, разве что - оттянуть. А это - как подхватить ветрянку во взрослом возрасте - случаются и летальные исходы. Людям, недополучившим в детстве опыта общения с монстрами (сказочными ли, игрушечными, из страшилок), свойственно их воспринимать болезненно, как нарушение, угрозу; и даже придумывать и воплощать во взрослости - при каждом столкновении с непривычным, с тем, к чему были не подготовлены, при нарушении "привычного порядка". Где ж его взять сегодня, тот порядок?! Чем более завершенная, выхолощенная и однозначная картина мира преподносится ребенку, тем чаще и болезненнее такие столкновения, после которых, как искры из глаз, вылетают всевозможные монстры и чупакабры. Не отрефлексированное, не пережитое вовремя в мнимой ситуации игры, непривычное, промаркированное как опасное, нагноится и прорвется в реальной жизни. В начале 30-х годов прошлого века была кампания по "изгнанию страхов" из литературы - они выискивались и безжалостно изгонялись (как, например, сказки Андерсена) или переписывались - как многие сюжеты сказок братьев Гримм. Увы, искусственный позитив не обеспечил безопасной жизни... Вечером созвонилась с бывшими учениками и студентами - нынешними родителями и вполне успешными "простыми" людьми. Они в детстве играли в динозавров, черепашек Ниндзя, трансформеров, Барби... И никто не высказал тревоги по поводу игрушечных монстров.
Все комментарии